Окружающий мир для меня опасен.
Мягко качается лодка на волнах, поскрипывают уключины, весла бьются о воду, рассохшиеся и старые. Люди в лодке молчат - потирают ладони в мозолях, оглядываются на горизонт, где еле-еле проступают очертания берега, жадно пьют воду из баклажки, передавая её друг другу и боясь прикоснуться пальцами.
Старший рассматривает карту, вытащенную из подсумка. Линии стершиеся, неверные, в полумраке не видно почти, свечку бы затеплить, но нельзя - найдут. Младший втаскивает весла в лодку, морщится, когда повисшие водоросли падают на колени и пачкают черным штаны. Они молчат и не смотрят друг на друга, только коленями сталкиваются да ногтями по доскам стучат. Солнце уже почти село: догорает далеко за морем закат, пуская по волнам блики, небо полосатое, перемешивается в один глубокий, фиолетовый цвет. Плохая примета - выстукивает ногтями старший. За нами смерть - отвечает младший и опускает ладонь в воду.
Их качает, волны бьются в скулы лодки, перехлестывают через борт. Люди молчат, дожидаются полной темноты, оглядываются нервно - кажется, чудится, что в стелющихся сумерках звучат голоса, лязг мечей, резкие команды. Они снова достают весла, стараются грести как можно тише, но звуки над морем далеко разносятся и после долгой тишины отдаются оглушительным звоном в ушах. Они морщатся почти синхронно, сушат весла над водой, прислушиваются чутко. Погони нет.
Когда берега не видно совсем - ни синей линии гор, ни огней на берегу - старший снова достает карту, зажигает свечу. Теплые отблески ложатся на грубые словно выточенные из камня лица, переливаются на щеках, где под кожей сильнее проступают чешуйки. Младший торопит, стучит по костяшками - ну, что там? Далеко еще? Старший качает головой и указывает себе за спину, отвечает - надо грести.
Течение относит их дальше, нужно только немного помочь. Младший ныряет за борт, отфыркивается, ныряет снова. От случайных брызг тухнет свеча, мокнет карта, но уже все равно. Место то самое, заповедное, только им известное. Старший поправляет рубаху, ослабляет туго затянутый пояс и достает сияющий фиолетовым и белым знак, сжимает в кулаке и молится про себя. Он закрывает глаза, вспоминая, как они бежали прочь, лишь бы не остаться с распоротым брюхом умирать. Он думает, что ОНА не одобрила бы их, что ОНА в одиночку выстояла против императорской личной стражи, разметав их взмахами дизры. Старший видел её - один раз только, но до конца дней будет помнить желтоватые глаза, темную кожу, какой нет ни у кого с островов и спокойное, чуть надменное лицо. Внутри успокаивается все, и море тоже успокаивается - когда младший влезает в лодку, и круги затухают, в воду можно глядеться, как в зеркало.
Над их головами медленно поворачивается небо, всходит на свою стражу Воин, мерцает голубым глазом Дрейфус, Восточная Стрела загорается с наконечника. Из-за горизонта медленно всплывает Аледия, заливая голубым сиянием все вокруг. Старший стучит - время, и они замирают.
С неба хороводом спускаются звезды. Они светятся золотым, звенят еле слышно, словно колокольцы, отражаются в воде. Люди в лодке замирают, не дышат, только смотрят широко открытыми глазами на ожившую сказку, старую легенду, миф. Но звезды рядом - окружают неровным кольцом, танцуют вверх-вниз и переговариваются высокими, чистыми голосами.
На людей в лодке снисходит покой - в волосах полощется звездный ветер, на руки оседала пыль далеких небес, остатки чужих солнц опалили кожу. Звезды танцевали долго - люди молчали, недвижимые и застывшие, в зрачках только свет звезд и отражается. Люди молчали - звезды поднялись обратно в небо, встали на свои места, поднялась к сестре Атрадия. В смешении их света люди молчали, не смотря друг на друга.
Над горизонтом затеплился свет, Зирани прошлась по небу и упала в воду, а люди молчали. Свет сменялся тьмой, звезды танцевали вокруг них каждую ночь, а люди молчали. Лодка прохудилась, покрылась слизью и плесенью, тяжелые волны перехлестывали через борта, плескались на дне. А люди молчали - внутри них бился звездный свет, ветер, пламя. И когда лодка затонула, люди встали на воду, прозрачные и звенящие, посмотрели друг на друга. Они улыбнулись - старший сорвал с шеи амулет, младший втянул ноздрями воздух - и они взорвались вместе новыми звездами, замирая на небесах - Рулевой да Дисаф - оставляя после себя только золотую пыль на гребнях волн.
Старший рассматривает карту, вытащенную из подсумка. Линии стершиеся, неверные, в полумраке не видно почти, свечку бы затеплить, но нельзя - найдут. Младший втаскивает весла в лодку, морщится, когда повисшие водоросли падают на колени и пачкают черным штаны. Они молчат и не смотрят друг на друга, только коленями сталкиваются да ногтями по доскам стучат. Солнце уже почти село: догорает далеко за морем закат, пуская по волнам блики, небо полосатое, перемешивается в один глубокий, фиолетовый цвет. Плохая примета - выстукивает ногтями старший. За нами смерть - отвечает младший и опускает ладонь в воду.
Их качает, волны бьются в скулы лодки, перехлестывают через борт. Люди молчат, дожидаются полной темноты, оглядываются нервно - кажется, чудится, что в стелющихся сумерках звучат голоса, лязг мечей, резкие команды. Они снова достают весла, стараются грести как можно тише, но звуки над морем далеко разносятся и после долгой тишины отдаются оглушительным звоном в ушах. Они морщатся почти синхронно, сушат весла над водой, прислушиваются чутко. Погони нет.
Когда берега не видно совсем - ни синей линии гор, ни огней на берегу - старший снова достает карту, зажигает свечу. Теплые отблески ложатся на грубые словно выточенные из камня лица, переливаются на щеках, где под кожей сильнее проступают чешуйки. Младший торопит, стучит по костяшками - ну, что там? Далеко еще? Старший качает головой и указывает себе за спину, отвечает - надо грести.
Течение относит их дальше, нужно только немного помочь. Младший ныряет за борт, отфыркивается, ныряет снова. От случайных брызг тухнет свеча, мокнет карта, но уже все равно. Место то самое, заповедное, только им известное. Старший поправляет рубаху, ослабляет туго затянутый пояс и достает сияющий фиолетовым и белым знак, сжимает в кулаке и молится про себя. Он закрывает глаза, вспоминая, как они бежали прочь, лишь бы не остаться с распоротым брюхом умирать. Он думает, что ОНА не одобрила бы их, что ОНА в одиночку выстояла против императорской личной стражи, разметав их взмахами дизры. Старший видел её - один раз только, но до конца дней будет помнить желтоватые глаза, темную кожу, какой нет ни у кого с островов и спокойное, чуть надменное лицо. Внутри успокаивается все, и море тоже успокаивается - когда младший влезает в лодку, и круги затухают, в воду можно глядеться, как в зеркало.
Над их головами медленно поворачивается небо, всходит на свою стражу Воин, мерцает голубым глазом Дрейфус, Восточная Стрела загорается с наконечника. Из-за горизонта медленно всплывает Аледия, заливая голубым сиянием все вокруг. Старший стучит - время, и они замирают.
С неба хороводом спускаются звезды. Они светятся золотым, звенят еле слышно, словно колокольцы, отражаются в воде. Люди в лодке замирают, не дышат, только смотрят широко открытыми глазами на ожившую сказку, старую легенду, миф. Но звезды рядом - окружают неровным кольцом, танцуют вверх-вниз и переговариваются высокими, чистыми голосами.
На людей в лодке снисходит покой - в волосах полощется звездный ветер, на руки оседала пыль далеких небес, остатки чужих солнц опалили кожу. Звезды танцевали долго - люди молчали, недвижимые и застывшие, в зрачках только свет звезд и отражается. Люди молчали - звезды поднялись обратно в небо, встали на свои места, поднялась к сестре Атрадия. В смешении их света люди молчали, не смотря друг на друга.
Над горизонтом затеплился свет, Зирани прошлась по небу и упала в воду, а люди молчали. Свет сменялся тьмой, звезды танцевали вокруг них каждую ночь, а люди молчали. Лодка прохудилась, покрылась слизью и плесенью, тяжелые волны перехлестывали через борта, плескались на дне. А люди молчали - внутри них бился звездный свет, ветер, пламя. И когда лодка затонула, люди встали на воду, прозрачные и звенящие, посмотрели друг на друга. Они улыбнулись - старший сорвал с шеи амулет, младший втянул ноздрями воздух - и они взорвались вместе новыми звездами, замирая на небесах - Рулевой да Дисаф - оставляя после себя только золотую пыль на гребнях волн.