Песок шуршит. Песок льется с барханов тонкими струями, из-под ног вырывается плотным потоком, до колен глотает. Ра оседает на землю.
На щиколотке темнеют две точки - змея предательская, песчаная, выстрелила, ужалила. Ра смотрит на солнце как в зеркало - кожа его темнеет и высыхает на глазах, все еще старческая, жуткая в морщинах. Ра тянет руки к солнцу - сожги меня, просят слезящиеся глаза. Солнце недвижимо.
Исида обхватывает прохладными пальцами руки, поднимает на ноги, ведет в тень - и шепчет на ухо. Назови имя свое, великий Ра. Назови мне.
Ра молчит. Яд изнутри выжигает кости, заливает, как прилив заливает Нил, но Ра молчит. Он видит грядущее и прошлое, знал про змея, но судьбу не обмануть. Ра смеется - со стороны кажется, что от старости он сошел с ума, читает в брезгливых глазах Сехмет, в своих глазах, отданных ей. Но Ра молчит, хотя Имя так и рвется с высохших, плотно сжатых губ. И Исида - все шепчет, шепчет, шелестом тростника, шелестом песка, шуршанием чешуи... Ра молчит.
Исида вьется рядом - под кожей огненные цветы, маленькие солнца, где Исида касается прохладными пальцами. Ра цедит имена сквозь зубы - он может продолжать бесконечно, слишком много имен, слишком, ведь только так от смерти можно спрятаться. Но яд внутри смерти не несет - только бесконечность страдания, боли и сухого шелеста в ушах: имя скажи, имя скажи, имя скажи...
И тогда Ра кричит свое Имя беззвучно, оно стекает с высохших губ, обрушивается живительной водой. Исида пьет воду, мокрая и ликующая, мановением руки выманивающая яд. Только вот в ушах все еще шелест тростника, шелест песка, шепот Исиды - не то имя ты мне сказал, всемогущий Ра.... Но я тебя прощаю.